Как мужики остались без начальства (сказка) - Стенька Заяц

Стенька Заяц

Как мужики остались без начальства (сказка)

В некотором царстве, в некотором государстве открылась забастовка. Сидел Иван в городе без дела и решил домой в деревню идти. Сложил пожитки в котомку, привязал её на-крест бичевками за спину и пошел. Только вышел на дворянскую улицу, как вдруг навстречу ему черная сотня. Рожи зверские, во всю глотку какое-то песнопение орут, впереди портрет несут, а на портрете черт сидит, хвостом помахивает и зубы от радости скалит.

— Шапку долой! — кричат.

Обидно стало Ивану перед чертом шапку снимать. Однако, делать нечего. Но не успел Иван шапку снять, как выскочили из переулка забастовщики, и пошла потасовка. В свалке кто-то Ивана портретом по башке хватил, так что тряпка прорвалась, а рама как хомут на шее повисла; черт же, что на портрете сидел, как раз Ивану в котомку угодил. Пять верст Иван от испуга с рамкой на шее бежал. Наконец остановился, голову из хомута вынул, и тут только заметил, что кто-то в котомке топорщится, а вылезти не может: перекрещенные бичевки мешают. Заглянул, а там черт. Хотел Иван его перекрестить, а черт взмолился:

— Не крести меня, а развяжи бичевки и на волю меня выпусти, а я тебе за это верную службу сослужу.

— Какую службу ты можешь мне сослужить? — возразил Иван. — Ты мал и плюгав: ни тебя в соху запречь, ни тебя косить заставить.

— А такую службу, что как скажешь ты кому-нибудь: «чтоб тебя чёрт взял!» — так я его в ту же минуту в ад и уволоку. И так до шести раз.

Подумал Иван и говорит:

— Ладно! Это мне пригодится.

И развязал котомку. Черт выскочил, сел на корточки и стал прихорашиваться и облизываться, как кот.

— Только помни, говорит, коли праведный человек попадется — нет моей власти над ним. И еще помни: за шестым разом и тебя самого уволоку.

Сказал и провалился сквозь землю. Только серой в воздухе запахло.

Подвязал Иван котомку и зашагал посвистывая ко двору. Приходит в самое село, вот уже и изба его недалеко; как вдруг видит, — жена из избы выбегает, сама плачет, а за нею пятеро ребятишек мал-мала-меньше, тоже все плачут. Испугался Иван — что, думает, за притча? А жена увидала его и еще пуще заголосила.

— Горькие мы, Иванушка! Приехал становой и урядник, а с ними три стражника, и хотят корову увести за недоимки.

Усмехнулся Иван, вспомнил про черта и думает: «Погоди! покажу я вам ужо корову!» И рассказал он жене про свой разговор с нечистым.

— Вот поглядишь, женушка, как их черти поволокут.

А старший брат Ивана, Степан, стоит на крылечке своего трактира и слушает. Прослушал рассказ Ивана и говорит:

— Дурак ты, дурак, Иван! Сразу видно, что дурак. Как это ты хочешь послать к черту начальство! А кто же без стражников и станового мой трактир охранять будет? После этого придет всякая пьяная рожа и все вино у меня вылакает, а я ее и в каталажку посадить не моги! А лавка? товаров то, погляди — все полки до-верху завалены. Что ж, по твоему, иди всякий, у кого окромя креста на теле ничего нет, и бери, сколько душеньке угодно?

— Чай трактир то и лавка твои, а не мои. Ты и обнимайся со становым! Жулику то у меня нечего украсть, а вот староста да становой каждогодно грабят на подати все, что ни заработаю. Грабят, а никто их в каталажку не сажает.

— Дурак ты, дурак, Иван. Сразу видно, что дурак. Как же так можно податей не собирать? Царя-то батюшку содержать нужно? А царицу, а царских детей, братьев, дядей, племянников, зятьев, деверей, свояков содержать надо? А сенаторов, министров, губернаторов, пятьсот тысяч чиновников содержать надо?

— А зачем мне их содержать?

— Как, зачем? А как бы ты стал жить без начальства?

— Все так же бы землю пахал, только сытее был бы.

— Вот так сытее!.. Ты бы напахал, а без начальства пришли бы золоторотцы-босяки, и отняли бы твое кровное.

— Коли б с мужика не спустили семи шкур, да не спаивали-б его казенным вином, он бы и в золоторотцы не пошел, а все так же бы, как и я, землю пахал и сыт был.

— Ну, что с тобой, дураком, разговаривать.

Рассердился Степан и ушел к себе в трактир, а Иван пошел к себе в избу. В избе сидел становой с урядником и три стражника.

— Ну что, собачий сын, — закричал становой, как только Иван вошел, — будешь платить подати?

— А скажите, ваше благородие, на какие такие дела пойдут мои подати и какое вы имеете полное право забирать мою корову, когда у меня пять человек ребятишек?

— Ты еще и раз разговариваешь, мерзавец! — закричал становой и дал Ивану по зубам. — Ну-ка, ребята, всыпьте ему, как следует!

Стражники схватили Ивана за руки и за ноги, разложили на скамейке. У Ивана от испуга в голове было помутилось, но как ему влепили десяток нагаек, он сразу вспомнил про черта и заорал благим матом:

— Повались вы все к черту, окаянные!

Только что он это сказал, расселся пол в избе, заклубилось пламя, выскочили черти багровые, схватили станового, урядника и стражников поперек тела и поволокли в преисподнюю. Не успел Иван глазом мигнуть, как изба уже была пуста, только долго еще потом в избе серой пахло.

Заплясал Иван от радости, стал мужиков скликать:

— Радуйтесь православные, станового и стражников черти взяли!

Обрадовались мужики и решили отслужить молебен с водосвятием по случаю избавления от начальства. Послали Ивана за попом. Пришел Иван к попу. Так и так, говорит, забрали черти начальство; по такому случаю просят вас мужички молебен отслужить.

Не поверил поп. «Не может того быть, говорит, чтобы черти начальство забрали, сущыя же власти от Бога учинены суть».

— И черти, батюшка, тоже от Бога установлены, и как они тоже есть начальство над грешниками, почему им не забрать станового да урядника? Неужто они праведники?

— Ты, я вижу, дурак, да еще и крамольник. Уж помяни мое слово: гореть тебе в вечном огне. Пошел вот, болван! Собери сначала десять рублей, тогда и молебен отслужу.

— Гореть ли мне в